Владимир Алексеевич, в момент провозглашения Акта о независимости Украины вы командовали мощнейшей в Советском Союзе группировкой ракетных войск стратегического назначения, которая дислоцировалась на территории двух республик - Украины и Белоруссии. Какие чувства вы тогда испытали, не было ли беспокойства за боеготовность армии и безопасность ядерного оружия? Ведь все материальные средства на территории нашего государства были национализированы.

Тридцать пять лет назад, 17 декабря, Совет Министров СССР принял постановление о создании Ракетных войск стратегического назначения. Сегодня от этого вида Вооруженных Сил первой в мире ядерной державы осталось два осколка - ядерные силы Российской Федерации и 43-я ракетная армия стратегического назначения, дислоцирующаяся на территории Украины. Тридцатипятилетний «юбилей» РВСН намерены широко отпраздновать в России, но и в Украине стратеги не оставят без внимания эту памятную дату. Ракетчики по установившейся традиции заказали памятные медали, пригласили на праздник ветеранов войск, подготовили концерт художественной самодеятельности. Свой праздник они собираются организовать собственными силами, однако хочется верить, что он будет замечен и выше, ведь миссию стратегические ракетные войска Украины выполняют государственную.

Генерал-полковник Владимир Михтюк, командующий 43-й армией РВСН, получил приглашение на праздник в Москву от главкома российских стратегических ракетных войск генерал-полковника Игоря Сергеева, своего однокашника по военному училищу. Украинский генерал, поблагодарив российского коллегу, от приглашения отказался: «Мы в Украине тоже считаем этот день своим профессиональным праздником, торжества будут и у нас». Грустный праздник предстоит отметить украинским ракетчикам, ведь перспективы их войск в Украине небезоблачны.

- Честно говоря, поначалу я ощутил какую-то, неуютность, ведь этот шаг не совсем совпадал на тот момент с решением, принятым президентами Украины, России и Белоруссии в Беловежской пуще. Имею в виду то, что стратегические ядерные силы в СНГ предполагалось сохранить. А «ядерные» президенты Ельцин, Кравчук, Назарбаев и председатель белорусского парламента Шушкевич делегировали ответственность за это Российской Федерации.  Немногим позже ситуация в отношении нас, имею в виду украинскую группировку РВСН, прояснилась. Украина взяла на себя административные заботы по руководству армией, оставив оперативный контроль за Российской Федерацией. При таком разделении властных полномочий удалось, хотя и не без проблем, сохранить соединения боеспособными, обойтись без происшествий.

- В свое время Леонид Кравчук на всех уровнях заверял, что хоть кнопка пуска находится в руках президента России, он имеет техническую возможность блокировать пуск межконтинентальной ракеты с украинской территории.

- Нет, Леонид Кравчук не имел технической возможности предотвратить пуск. Для этого были приняты организационные меры, разработаны специальные документы, которые как-то в парламенте демонстрировал министр обороны Виталий Радецкий. Довольно объемистую папку он тогда показывал депутатам в доказательство, что глава нашего государства пользуется только пакетом бумаг, а не специальной техникой, способной влиять на применение ядерных ракет.

- Неужели это устраивало тогда руководство страны?

- Насколько я знаю, представителям науки и промышленности поручалось изучить ситуацию и выдать предложение. Наши ученые представили доклад о том (а иначе с имеющимся в Украине научным потенциалом и быть не могло), что есть возможность боевое управление 43-й армией замкнуть на себя. Решение такой задачи потребовало бы больших финансовых затрат, но Президент и Верховный Совет Украины не реализовали ее по другой причине - политической. Будущий безъядерный статус государства тогда был уже заявлен официально. И менять политический курс руководство страны не осмелилось, да и мировое сообщество этого бы не поняло.

- Ваша армия в то время продолжала служить под советской присягой. Вы не очень-то торопились привести ракетчиков к присяге украинской. Каков же все-таки, скажем, внутренний выбор сделал тогда сам командующий?

- Выбор для себя я сделал еще в 1989 году, когда командовал ракетной армией в Смоленске. Армия расформировывалась, а я попросился служить только в Украину. И вот уже в течение шести лет служу в Виннице, где размещен штаб армии. Все это время решения своего я не менял, хотя мне не раз предлагали место в Москве.

- Если не секрет, интересно, что именно?

- Предлагали должность одного из заместителей главнокомандующего РВСН. Но хочется все же вернуться к предыдущему вопросу - о присяге. В самом начале было много желающих, чтобы я быстро привел к присяге 43-ю ракетную армию. Мне обещали за это едва ли не почетное звание национального героя. Я убеждал, что речь должна идти не обо мне, командарме, а о тысячах офицеров, которые еще не определились, не сделали своего выбора. И если бы мы допустили форсирование этого вопроса, последствия могли быть непредсказуемыми. Даже сейчас, когда люди уже определились, армия испытывает очень большие трудности. Ведь более пятисот офицеров-ракетчиков, наиболее подготовленных и опытных, перевелись в Российскую Федерацию и другие страны Содружества. Укомплектованность сегодня составляет около 70 процентов, хотя в РВСН никогда ниже 94 процентов не допускалась. И люди несут боевое дежурство не тремя сменами, как положено, а двумя. Они меняют друг друга, они не успевают восстановить свои силы. А иногда вынуждены даже оставаться дежурить вторую смену, без отдыха.

- И все же Константин Морозов достаточно настойчиво добивался от вас, чтобы армия была приведена к присяге. Вы не боялись, что за медлительность в этом вопросе вас могли просто уволить?

- Во всяком случае это не исключалось. Морозов действительно был настроен довольно решительно. Но он очень быстро разобрался в ситуации, для чего посетил хмельницкую ракетную дивизию, вник в суть нашей ракетной службы. Константин Петрович имел возможность убедиться, что на нем как на министре обороны лежит огромная ответственность за безопасность эксплуатации ядерного оружия. Морозов после посещения ракетной базы лично не раз решительно прекращал попытки оказывать на меня .давление.

- А как было при назначении министром обороны генерала Радецкого?

- Ситуация была схожая. Виталий Григорьевич также знакомство с РВСН начал с посещения ракетной дивизии, только он приезжал не в Хмельницкий, а в Первомайск. На начальном этапе своей работы в ранге министра он взялся за две проблемы: ракетное ядерное оружие и военный флот на Черном море. Генерал Радецкий посетил тогда боевую стартовую ракетную позицию, побывал на командном пункте, встречался с людьми. В то время состояние группировки было особенно тяжелым; истекали сроки составных частей ядерных боеприпасов, выходили гарантийные сроки ракетоносителей, в то же время финансирование гарантийного и авторского надзора шло с отставаниями, недостаточно велось и материально-техническое обеспечение группировки. Армия тогда, естественно, провалилась.

Ближайшие помощники в Киеве не замедлили доложить министру, что виноват в этом командующий. Я обстоятельно вновь проинформировал генерала Радецкого о сложившейся ситуации. Обвинения с меня были сняты, но главное не это, важнее то, что министр принял необходимые решения по стабилизации обстановки на ракетных объектах. Мы сняли с ракет ядерные боеприпасы с истекшими гарантийными сроками, вновь подчинили себе объекты «С» (объекты временного хранения ядерных боеприпасов), часть боеголовок отправили в Российскую Федерацию.

- Каковы ваши взаимоотношения с нынешним министром обороны?

- Отношения, каковые и должны быть между министром и командующим. Валерия Николаевича уже не понадобилось специально посвящать в наши проблемы, они ему хорошо известны. Помните, когда пресса шумела, что в наших хранилищах повысилась температура, вице-премьер Шмаров лично занимался решением этого вопроса. Он никогда наши дела не откладывает на завтрашний день, а перед принятием решения всегда выслушивает несколько точек зрения.

- Владимир Алексеевич, ракетчики в Украине освоили новые, не свойственные для них работы. Ведь они всегда в основном эксплуатировали оружие.

- Это не совсем так. Работы, которые мы сейчас проводим по ликвидации ракет, войска все-таки периодически проводили своими силами. По мере того, как сроки эксплуатации ракетных комплексов истекали, ракеты снимались с боевого дежурства и на их место мы ставили новые. Безусловно, такой работой офицерам за их службу нечасто приходилось заниматься - один-два раза. Сложнее, конечно, когда снятие с боевого дежурства осуществляется обвально. В течение десяти месяцев мы деактивировали все ракеты СС-24. Напряжение было колоссальное, офицеры трудились с превышением всех норм по контактам с ядерными боеприпасами, но мы вынуждены были это делать. А каково было моральное напряжение! Министр обороны Валерий Николаевич Шмаров издал специальный приказ, в котором поощрил личный состав за эту работу. Это был первый случай, когда нас поблагодарили.

- Какую работу в направлении ликвидации ракетно-ядерного оружия вы успели проделать?

- В целом к ликвидации, как это предусматривает «Старт-1», мы не приступали. Ведь по процедурам «Старта» зачет идет по уничтоженным шахтно-пусковым установкам. И этот договор в принципе вступил в силу для нас 5 декабря, когда в Будапеште Украина получила соответствующие гарантии безопасности. То, что мы делали до этого, называется снятием с боевого дежурства. И мы эту работу проводили потому, что выходили гарантийные сроки на ядерные боеприпасы, на ракетоносители, на шахтно-пусковые установки, на системы боевого управления и связи. Мы отстыковывали головные части, сливали компоненты ракетных топлив, извлекали ракеты из ШПУ. Но на этих комплексах у нас до сих пор несется дежурство. Мы теперь его называем не боевым, а оперативным, с тем, чтобы сохранить работоспособность систем. Если они не понадобятся, то тут уже за дело возьмется промышленность. Она будет вести демонтаж оборудования шахтно-пусковых установок, холодильных центров, энергоблоков, .кабельной продукции, зданий. Правда, у нас еще не определено, кто конкретно будет этим заниматься.
Ракетная армия, которой я командую, свою задачу по ликвидации ядерного оружия на этот год выполнила. Если подвести итог, то деактивированы все 46 ракет СС-24 и часть ракет СС-19, сорок ракет СС-19 сняты с боевого дежурства и отправлены по назначению.

- Поступает ли в армию помощь Запада, выделенная на ликвидационные мероприятия?

- Помощь эта пока малоощутима. В долларовом эквиваленте мы получили на сегодняшний день около 4 миллионов долларов. Материально - это горючесмазочные материалы, три крана, несколько джипов, некоторое оборудование под аварийные ситуации. Но практически кроме ГСМ и джипов мы ничем не воспользовались. Краны, в которых мы нуждаемся, пришли с опозданием, к тому же оказались неисправными, без ЗИПов. Для обучения крановщиков, краны-то голландские, потребовалось заказывать специалистов из-за рубежа.

- Зачем же было делать заказы на такие краны?

- В том-то и дело, что заказы делали не мы. Заказы сделали без нас неквалифицированно, и в этом мы видим главную ошибку. Думаю, ее еще не поздно исправить.

Наша беседа с командующим 43-й ракетной армией стрегического назначения генерал-полковником Владимиром Михтюком состоялась на пусковом объекте. В это время ракетчики старательно копошились возле очередной шахтно-пусковой установки, которая сегодня еще есть, а завтра, возможно, ее уже и не будет. Грусть читалась и в глазах седых офицеров, и в глазах совсем молодых лейтенантов. Взгрустнулось в этот предпраздничный день и мне. И не оттого, что у нас в стране теперь не будет ядерного оружия, а оттого, что невольно проникаюсь беспокойством этих самоотверженных, добросовестных людей.

Части РВСН - это без преувеличения высокоорганизованные армейские подразделения огромным интеллектуальным потенциалом. И нужно очень бережно и рационально использовать их в будущем. Уникальная техника, уникальные люди - там уникально все. Может, не зарясь на большие космические перспективы и реально оценивая обстановку, складывающуюся сегодня в мире, стоит подумать о создании на базе украинских РВСН стратегических неядерных сил Украины? Торопиться с ответом на этот вопрос не стоит, у нас есть еще время хорошо подумать.